Финансовый кризис перешел в хроническую геоэкономическую форму, захватив и геополитическую сферу. Для его осмысления стоит прежде всего обратиться к историческому опыту макроэкономического кризиса 1930-х гг.

 Мы всегда знали, что безоглядное себялюбие - это признак дурного нрава;

а теперь поняли, что это также признак плохой экономики.

Франклин Д. Рузвельт (1882-1945)

 Для того, чтобы глубже понять и разобраться в феномене сегодняшнего геоэкономического кризиса, стоит прежде всего обратиться к историческому опыту – урокам развития и преодоления глобального геоэкономического кризиса 1930-40-х гг. Наиболее яркой составляющей его стала Великая депрессия в США (1929-39 гг.), во время начала которой ВВП США падал с темпом более 10% в год. В ее худшие моменты промышленное производство было вдвое ниже докризисного уровня, а безработица достигала 25%.

Экономисты – как историки, так и теоретики – до сих пор спорят о том, что именно явилось основной первопричиной кризиса. Так, представители различных политэкономических школ и течений указывают на десяток ключевых факторов – от валютно-финансовых до военно-промышленных [1]. В целом, можно в первом приближении утверждать, что общей его причиной стала совокупность факторов, которые могут быть очерчены в широком контексте тенденций расточительной «культуры потребления», стимулирующей не только материальное перепроизводство, но и крупные финансовые «комбинации» – от инфляции до биржевых спекуляций и кредитных махинаций. (Еще в XIX в. классики политэкономии предупреждали: капитал растет быстрее, чем получает свое возмещение труд.)

Социально-экономическая философия американского «общества потребления» докризисных времен может быть ярко проиллюстрирована несколькими характерными примерами. Если в 1914 г. в США было 4,5 тысячи миллионеров, то в 1926-м их насчитывалось уже 11 тысяч. В 1922 г. американский автомобильный магнат Генри Форд опубликовал свою автобиографию «Моя жизнь и работа»; названия глав в ней были сформулированы как проблемные вопросы: «Каким образом удешевить производство?», «Деньги – хозяин или слуга?», «Разве бедность – не порок?». В 1925 г. президент США Кальвин Кулидж заметил: «Бизнес Америки – в том, чтобы делать бизнес», а покидая свой пост, писал в прощальном послании Конгрессу 4 декабря 1928 г.: «У меня нет опасений за будущее нашей страны. Оно светится надеждой» [2].

Предшествующий тяжелый кризис имел место в 1893 г. – индустриализирующиеся Соединенные Штаты не верили с тех пор в возможность новой катастрофы.

Валовой продукт страны достиг в 1923 г. 61 млрд. долл. и бешено рос. В 1929 г. он достиг 103 млрд. долларов. За один только 1925 г. доходы американцев увеличились с 5,8 млрд. до 8,2 млрд. долл.

Президент Национальной ассоциации агентств по недвижимости в мае 1929 г. (менее чем за полгода до кризиса!), убеждал своих коллег в том, что приближается «необычайный подъем благосостояния, которого еще никогда не знала страна».

Джон Джакоб Раскоб — президент «General Motors», компаньон «Dupont» (ведущей компании химической промышленности), президент национального комитета партии демократов – летом 1929 г. дает интервью «Ladies' Home Journal», характерно озаглавленное – «Каждый должен стать богатым». В нем предприниматель предлагает заманчивую схему: «Если человек сэкономит 15 долларов в неделю, если он инвестирует их в покупку хороших ценных бумаг и станет накапливать дивиденды, то через двадцать лет он станет обладателем, по меньшей мере, 80 тысяч долларов, а доход от его инвестиций поднимется до 400 долларов в месяц. Он станет богатым».

«Нация марширует по высокогорному плато процветания», – писал 19 октября 1929 г. профессор Йельского университета Ирвинг Фишер – один из ведущих экономистов США той поры.

23 октября 1929 г. журнал «Nation» обозначил заканчивающийся год как «год процветания бизнеса» и начал публикацию серии статей под общим заголовком: «Процветание – хотите, верьте, хотите, нет».

Можно утверждать, что с социокультурной точки зрения глубинной предпосылкой кризиса была философия «общества потребления» – т.н. «иррациональная жизнерадостность» и ориентированность на получение «всего и сразу». В этом контексте – на фоне отсутствия системы социального страхования и т.п. [3] – такие предметы роскоши как телефон, патефон, радиоприемник («Антенну можно было увидеть чаще, чем ветряную мельницу») [4] и даже автомобиль [5] стали очень широко распространенными. (Один производитель мебели выдумал показательный слоган для молодоженов: «Найдите невесту, и мы обставим ваш дом»). На президентских выборах 1928 г. победу одержал республиканец Герберт Гувер, чья избирательная кампания проходила под лозунгом: «Цыпленка – в каждую кастрюлю, по автомобилю – каждой семье!»

В 1927 г. 15% продаж производились в кредит, но 85% мебели, 80% фонографов, 75% стиральных машин, большинство пылесосов, пианино, швейных машин, холодильников были куплены в рассрочку. Покупательная способность значительно возрастала, а практика кредита способствовала процветанию торговли. Однако в случае потери работы следовало возместить все, что еще не уплачено, или хотя бы перепродать приобретенный товар за низкую цену, чтобы выжить.

И при этом в правление президента Герберта Гувера более половины американского населения жило ниже прожиточного уровня или на его минимальной отметке. В «золотом» 1929 г., как подсчитали экономисты из Брукингского института, для покрытия самых первых нужд американской семье требовалось 2 тысячи долларов в год – чего не добирали 60% американских семей.

По ретроспективной оценке современного исследователя периода Великой депрессии Кристины Ромер (кстати, возглавившей группу экономических советников при Бараке Обаме), к 1929 г. действительно наблюдался избыточный уровень и потребления, и инвестиций. К 1929 г. на бирже играли не менее миллиона человек. При этом 90% сделок носили не инвестиционный, а спекулятивный характер. Многие обладатели ценных бумаг влезали в огромные долги, приобретая в кредит дома, автомобили и другие символы благополучия, процветания и роскоши. Иные, в расчете, что процветание коснется и их, наоборот – закладывали под долговые расписки как свое имущество, так и ожидаемые в будущем денежные поступления. [6]

Мудрые слова одного из «отцов-основателей» США Бенджамина Франклина: «Если ты покупаешь то, что тебе не нужно, то скоро будешь продавать то, что тебе необходимо» – были позабыты. И скоро американцы жестоко поплатились за это. А потом с грустью вспоминали предвыборные обещания Герберта Гувера о том, что у каждого американца вскоре будет свой автомобиль и свой дом (см. выше). Это обещание в принципе сбылось – но только для многих домом стал их собственный автомобиль. Ведь только 1932 г. 273 тысячи американских семей потеряли свои дома!

По мнению российского геоэкономиста Н. Чувахина, основным толчком к началу кризиса послужило перепроизводство прежде всего в сельском хозяйстве – ведь в то время именно в этой сфере была занята четверть трудоспособного населения США. 1928 г. был очень удачным для фермерских хозяйств, которые в надежде повторить успех взяли большие кредиты и засеяли максимум площадей. Урожай 1929 г. оказался на 20% выше обычного, однако все склады были и так заполнены прошлогодним урожаем. Дело усугубила жестокая засуха 1930 г., которая довела сельскохозяйственное производство до уровня 60% от 1929 г.

В результате аграрный рынок оказался крайне перенасыщен – цены на зерно упали в 5 раз, вызвав цепную реакцию [7]: разорение фермеров, невозврат ими кредитов, разорение банков, – что стимулировало общий банковский и биржевой крах, усугубляемый внешними факторами («кредитными пирамидами» и т.п.). Одним из них стал спекулятивный бум – когда огромный рост задолженности (брались кредиты под игру на бирже) и взвинчивание цен на акции привело к образованию «экономического пузыря».

Главный экономист «Chase Manhattan Bank» Б. Андерсон после банковско-финансового краха в октябре 1929 г. суммировал, что причиной последнего были «чрезмерно дешевые деньги и неограниченный банковский кредит, который можно было использовать для капитальных целей и спекуляций» в 1922-28 гг. (В 1920-е гг. банки на каждый вложенный доллар давали взаймы 9 долларов!)

Эффект домино: банкротство банков (только в первые десять месяцев кризиса потерпели крушение 744 банка; за три года обанкротились два из пяти банков – «сгорело» 2 млрд депозитов!) вызывало банкротство коммерческих фирм (в 1929-33 гг. произошло около 130 тыс. коммерческих банкротств) и промышленных предприятий, банкротство фирм и предприятий – массовую безработицу (на протяжении трех лет с начала кризиса в среднем сто тысяч трудящихся теряли свои рабочие места еженедельно!), безработица – нищету.

Только за первые три недели кризиса (конец октября – начало ноября 1929 г.) убытки США превысили все затраты за годы Первой мировой войны, достигнув примерно 30 млрд. долларов – треть национального дохода! (В подобной ситуации оказались многие прочие страны Запада, причем не только такие, как тесно связанная с США Канада [8] или побежденная Германия, но и преуспевающая Франция и многие другие страны Запада [9].)

1929 г. в США — начало целого десятилетия, в течение которого значение термина «полная занятость» было практически забыто! В 1932 г. число безработных в США достигло отметки 12,5 млн. человек (при общем населении страны – 125 миллионов!). Пик безработицы пришелся на начало 1933 г. – 17 миллионов (с членами семей это приблизительно полностью безработная Франция или Британия!). И при этом у администрации президента Г. Гувера еще не было федеральной программы борьбы с безработицей. [10] Более того, 1 мая 1930 г. сам Герберт Гувер убеждал: «Несмотря на то, что биржевой крах произошел всего шесть месяцев назад, я убежден, что мы уже прошли худшее и, объединив усилия, быстро восстановимся. Что же касается будущего народа с ресурсами, сообразительностью и характером, как у народа Соединенных Штатов, с уверенностью можно сказать только одно: он будет процветать». 29 июня 1930 г. министр труда Джеймс Дэвис преждевременно констатировал: «Без сомнения, худшее позади», а 9 июня 1931 г. замминистра торговли д-р Джулиус Кляйн не менее преждевременно резюмировал: «Депрессия закончилась».

В марте 1932 г. американцы начали повторять слова губернатора Нью-Йорка Франклина Д. Рузвельта о том, что «никто в стране не может быть ненакормленным, неодетым и лишенным жилья».

4 марта 1933 г. новоизбранный президент Ф.Д. Рузвельт в своей инаугурационной речи акцентрировал внимание на том, что трудности страны «слава Богу, носят только материальный характер», призывал не потерять этических основ и признавал, что «наша нация рвется к действию, и действию именно сейчас. Нашей величайшей первостепенной задачей является дать этим людям возможность работать». Администрация Ф.Д. Рузвельта практически сразу начала осуществлять «Новый курс» («New Deal») по выходу из кризиса – комплекс мероприятий, направленных на регулирование экономики. Какие-то из них по современным представлениям помогли устранить причины Великой депрессии, иные носили социальную направленность, помогая наиболее пострадавшим выжить; некоторые даже усугубляли положение [11]. Однако главное значение «Нового курса» для американского народа даже не в макроэкономических показателях, но в начале изменения отношений между людьми: биржа перестала быть единственным барометром жизни нации, люди высоко начали ценить не столько материальные, сколько духовные категории – сочувствие, солидарность, осмысленные коллективные действия.

Оставляя за скобками общие оценки антикризисной деятельности президента Ф.Д. Рузвельта [12], обратим внимание прежде всего на то, что за два первых срока его президентства кризис был преодолен лишь частично. Так, на весну 1938 г. пришелся очередной спад – и пять миллионов человек заново потеряли работу; 14% населения выживали за счет государственной и общественной помощи.

Согласно переписи 1940 г. половина американских детей проживала в семьях, чей ежегодный доход не достигал полутора тысяч долларов. Более четверти населения тогда еще жили на фермах, обычный доход фермера равнялся тысяче долларов в год.

Вплоть до 1941 г. пропорция безработных по отношению к общему числу активного населения никогда не будет ниже 13,8% (т.е. без работы – каждый восьмой), а зачастую — около 18% (т.е. без работы – каждый пятый-шестой). Так, в 1939 г. безработица оставалась на уровне 17%, а индекс промышленного производства составил только 90 % уровня 1932 г. К 1940 г. США вышли по основным экономическим показателям на уровень 1929 г., но уровень безработицы составлял 14% (7,5 млн. чел.).

Для более полной картины отметим, что в тесно связанной с США Канаде на 1939 г. (к моменту вступления ее в войну) уровень производства, хотя и значительно поднявшийся по сравнению с 1932-1933 гг., все еще не достигал даже уровня 1919 г.

Историк Дж. Гюнтер писал: «Мы склонны забывать ныне о той огромной, беспрецедентной, возобладавшей надо всем власти, данной впавшим в энтузиазм конгрессом Рузвельту во время первых ста дней его правления. Германский рейхстаг не дал канцлеру Гитлеру большего». Примечательно также, что А. Гитлер, пришедший к власти в Германии примерно в то же время, что и Ф.Д. Рузвельт в США, реализовывал антикризисную стратегию методами, практически идентичными американским – от строительства автомагистралей до трудовых лагерей для молодежи [13]. (Фашизм, конечно, «лекарство, что гораздо хуже болезни» – однако нельзя отрицать и серьезность самой «болезни»! [14])

В конце 1930-х гг. классик современной политэкономии Дж.М. Кейнс указывал, что ключевой фактор стабильного и непрерывно продолжающегося экономического роста – это периодическое истребление производимых благ.

Президент Ф.Д Рузвельт (кстати, неоднократно лично общавшийся с геоэкономистом Дж.М. Кейнсом) четко определил военную конъюнктуру как способ наконец покончить с Великой депрессией. Так, 31 мая 1940 г. Рузвельт сообщил, что «почти невероятные события последних двух недель делают необходимым дальнейшее наращивание нашей военной программы», и американский конгресс проголосовал за дополнительные 1 миллиард 700 миллионов долларов. 3 июня 1940 г. генеральный прокурор США принял решение, согласно которому санкционировалась продажа части устаревшей и избыточной военной техники частным фирмам, немедленно перепродававшим ее англичанам и французам.

Бурный рост в промышленности в США начался лишь в 1939-1941 гг. – именно на волне активного наращивания военных приготовлений. Программа «ленд-лиза» (помощь сначала Великобритании, а потом и СССР) еще до Перл-Харбора дала мощный толчок развитию экономики США. В марте 1940 г. Париж и Лондон заказали у США 5.000 фюзеляжей новых самолетов и 10.000 авиационных моторов (если американская сторона согласна — заказ удваивался). Ближайшему окружению Ф.Д. Рузвельт говорил: «Давайте будем честны перед собой. Эти иностранные заказы означают процветание нашей страны». Крах Франции в июне 1940 г. оказал шоковое воздействие на Вашингтон. Конгресс немедленно вотировал четыре миллиарда долларов на укрепление американского флота двух океанов, на строительство 18 авианосцев, 7 линкоров, 27 крейсеров, 115 эсминцев, 43 подводных лодок (военные и военно-морские штабы спешно пересматривали свои планы – до того создание полномасштабного флота намечалось лишь на 1946 г.). Британцы просили Рузвельта в 1941 г. поставить вооружение для 10 дивизий и уже не 14 тысяч, а 26 тысяч самолетов. Цифры звучат фантастическими даже сейчас; однако Рузвельт не отверг их, а нашел необходимым принять британские заказы. Объясняя свои действия, он прямо указал на то, что столь грандиозные военные заказы укрепят американскую экономику во всех ее секторах и по всей территории страны, и, главное, они, в конце концов, помогут создать такую мощную военную экономику, которая «будет служить нуждам Соединенных Штатов в любых обстоятельствах». Через два дня после очередного переизбрания — 7 ноября 1940 г. – Рузвельт заявил, что Британия получит половину всего вновь производимого в США военного оборудования. Британцы к этому времени заказали оружия в США более чем на 5 млрд. долларов. увеличить выпуск самолетов в четыре раза. В 1941 г. военные расходы Соединенных Штатов составили 29 млрд. долл. — что унесло последние признаки Великой депрессии. К 1942-43 г. США, наращивая темпы и объемы производства, не только окончательно преодолела безработицу (с 14 % в 1940 г. до менее 2 % в 1943 г.), но даже начала сталкиваться с проблемой нехватки рабочих рук! ВНП США за годы войны вырос вдвое: с 99,7 млрд. дол. в 1939 г. – до 210,1 млрд. дол. в 1944 г.

Именно Вторую мировую войну можно считать основным фактором выхода из глобального кризиса 1930-х гг. С одной стороны, она стала одновременно как стимулом развития экономики (военно-промышленной составляющей) большинства ключевых стран [15], так и своеобразным «рынком сбыта» – буквально перемалывая сотни и тысячи танков, самолетов, кораблей, а вместе с ними – и миллионы человеческих жизней и судеб. С другой стороны – она стала практическим воплощением обострения политико-экономических отношений между ключевыми странами [16].

Миллионер Джозеф Кеннеди (отец президента Джона Кеннеди и сенатора Роберта Кеннеди) позже вспоминал о Великой Депресии: «…в те дни я чувствовал и говорил, что охотно расстался бы с половиной своего достояния, если бы был уверен, что сохраню в условиях поддержания законности и порядка вторую половину» [17].

Исследование экономистов из Университета Беркли и Стэнфордского Университета позволило сделать вывод, что экономические кризисы позволяют воспитать более разумное поколение. Ученые проанализировали данные об американцах, чье детство пришлось на период Великой депрессии. Как оказалось, отношение к жизни у этих людей отличалось от их родителей и детей. «Депрессивные» американцы были склонны избегать финансовых рисков: например, они реже «клевали» на наиболее заманчивые предложения, но чаще вкладывали деньги в фондовый рынок, а не хранили их в кубышке. (Действительно, в 1950 г. менее половины американских домов имели невыплаченную ссуду, тогда как в 1983 г. 63,8% домов не были выкуплены у кредиторов.)

Однако действительно ли глубокие уроки извлекло человечество из кризисного опыта 1930-х гг.?

Об этом – во второй части исследования.

Примечания

1. Экономика США была «накачана» военными заказами правительства. После окончания Первой мировой войны они резко сократились, что привело к рецессии в ВПК страны и смежных секторах экономики.

2. Примечательно, что в 2007 г. Американская экономическая ассоциация утверждала, что мировой финансово-экономический кризис невозможен, т.к. современная экономическая система обеспечивает стабильность, в особенности финансовую.

3. Только в 1935 г. президент Ф.Д. Рузвельт предложил на рассмотрение Конгрессу проект законодательства о системе социального обеспечения, основанный на рекомендациях, сделанных членами специально созданного Совета по Экономической Безопасности. Вскоре был принят Закон о Социальном Обеспечении, предусматривавший страхование по старости и безработице (вступил в силу в августе 1935 г.); однако основанная на нем система страхования изначально не касалась ни фермеров, ни ряда других категорий занятых.

4. К тому времени половина американских семей приобрела патефоны, чтобы слушать пластинки (они появились в американских домах даже прежде, чем туда массированно проникло радио). Перепись населения 1930 г. показала, что 12 миллионов семей имели радиоприемник; в 1932 г. еще 4 миллиона семей стали их обладателями. Даже самые бедные семьи готовы были отказывать себе во многом, дабы выкроить средства на приобретение радиоприемника. Так, одна женщина из семьи со скромными доходами в Мидлтауне признавалась, что они потратили почти 100 долларов на радиоприемник из сэкономленных денег, – впрочем, как и многие другие семьи.

5. В 1926 г. один из десяти американцев имел автомобиль (в Великобритании – один из 43, во Франции один из 44, в Германии один из 196, в Италии один из 325, в Советском Союзе один из 7 тысяч, в Китае — один из 29 тыс.). В 1929 г. уже каждый пятый-шестой американец был владельцем автомобиля, а в целом США произвели ок. 5 млн. автомобилей, и общее число автомобилей в эксплуатации составляло около 23-26,5 млн. (объемы, сравнимые с сегодняшними!) – при населении США в 1929 г.в 122 млн.

6. Проблематика художественно осмыслена в частности в романе Э. Синклера «Дельцы» (1908).

7. Ситуация художественно осмыслена в таких глубоких и содержательных произведениях, как роман Дж. Стенбека «Гроздья гнева» (1939), давно ставший классическим произведением современной американской литературы.

8. Валовой национальный продукт Канады в 1929-33 гг. снизился на 42%. В момент наибольшего спада производства около 30% трудоспособного населения страны стали безработными; каждый пятый канадец в это время жил на правительственное пособие. Восстановление хозяйства происходило медленно, с остановками, а резкое падение производства в 1937 г. практически свело на нет достигнутые к тому времени успехи. Даже в 1939 г. более 10% канадцев оставались без работы, а доходы фермеров не достигли и половины уровня 1928 г.

9. Если принять уровень 1929 г. за 100%%, то к 1932 г. США и Германия «упали» до 53%, Италия — 67%, Франция — 72%, Британия — 84%. Примечательно то, что Япония, уже начавшая массивные военные приготовления, «упала» лишь до 98%. Вдвойне примечательно то, что Советский Союз, выполнив пятилетний план 1928-32 гг., достиг 198% от прежних показателей – рывок с восьмого места в мировой экономической иерархии на второе!

10. Помощь безработным не была предусмотрена, к тому же относились к этому неодобрительно. Лишь начиная с 1932 г. федеральное правительство начало предоставлять, сначала кредиты, а потом и гранты правительствам штатов с целью предоставления прямых и трудовых пособий гражданам. Небольшая помощь самим безработным в федеральном масштабе начала оказываться лишь с середины 1933 г. Лишь к 1935 г. правительственные программы начали помогать и женщинам-одиночкам, самостоятельно ведущим свои хозяйства (См. Ware S. Beyond Suffrage: Women in the New Deal – Harvard University Press, 1987.). Вплоть до 1935 г. «New York Times» не делала различия между безработными и бродягами. Примечательно, что Гарри Л. Гопкинс (в 1913-24 гг. руководивший отделом в Ассоциации по улучшению условий жизни бедных) привлек внимание Франклина Д. Рузвельта тем, что не хотел заниматься простой благотворительностью: люди без работы теряют достоинство. Любимая фраза, которую всегда хотел услышать Г. Гопкинс, была: «Мы перестали получать пособие, мы теперь работаем на правительство». (См. Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс глазами очевидца – М., 1958.). Республиканцы утверждали, что с прохождением инициированного правительством билля, по которому запрещался детский труд, «дети перестанут помогать своим родителям». Рузвельт всю свою жизнь чрезвычайно гордился этим своим законом.

11. 23 мая 1932 г. кандидат в президенты Ф.Д. Рузвельт обратился к аудитории в Атланте: «Страна нуждается, если я верно понимаю ее состояние, в смелом, постоянном экспериментировании. Здравый смысл диктует: избери дорогу и попытайся пройти по ней. Если она не верна, признай это честно и постарайся пройти по другой дороге. Но, прежде всего, не будь пассивным, пробуй сделать хотя бы что-нибудь. Не стоит ждать от миллионов нуждающихся вечного молчаливого терпения».

12. Например, по подсчётам Х. Коула и Л. Оханиана, без мер администрации Ф.Д. Рузвельта по сдерживанию конкуренции уровень восстановления 1939 г. мог быть достигнут пятью годами раньше. (См. Cole H., Ohanian L.E. New Deal Policies and the Persistence of the Great Depression: A General Equilibrium Analysis // Journal of Political Economy – August, 2004.)

13. Весьма показателен также тот факт, что в американских лагерях для безработной молодёжи (через которые начиная с 1932 г. прошло около двух миллионов человек) из 30 долларов номинальной заработной платы обязательные вычеты составляли 25 долларов.

14. Во Франции, серьезно пострадавшей от кризиса, ситуация также балансировала на грани фашистского переворота. Так, в феврале 1934 г. французские ультраправые вывели 20 тыс. своих сторонников на площадь перед Национальным собранием и потребовали передать им власть. Страну от фашистской диктатуры спасло только активное сопротивление левых сил.

15. Так, реализуемый в Канаде правительственный контроль над распределением людских ресурсов привел к тому, что в годы Второй мировой войны 26% трудоспособного населения работало в промышленности (преимущественно оборонной и обслуживающей военные нужды).

16. Рискнем привести пассаж из Отчётного доклада И. Сталина XVII-му съезду ВКП(б) о работе ЦК партии (26 января 1934 г.): «Усиление борьбы за внешние рынки, уничтожение последних остатков свободной торговли, запретительные таможенные пошлины, торговая война, война валют, демпинг и многие другие аналогичные мероприятия, демонстрирующие крайний национализм в экономической политике, обострили до крайности отношения между странами, создали почву для военных столкновений и поставили на очередь войну, как средство нового передела мира и сфер влияния в пользу более сильных государств…». (Обратим внимание также на то, что этот прогноз озвучен более чем за пять лет до начала Второй мировой войны!)

17. Leamer L. The Kennedy Men: 1901-1963. – HarperCollins, 2001. – P. 86.

Алексей ПОЛТОРАКОВ,

эксперт Центра исследований

проблем гражданского общества