Всё началось в начале февраля c нечёткого видео. На нем несколько человек, протестовало в Мисрате против слишком высоких цен на жильё. Несколько дней спустя была провозглашена «ливийская революция». Тогда никто не хотел воспринимать это всерьёз. Кто знал хоть что-то о Ливии, кроме того, что там больше 40 лет правит Муаммар аль-Каддафи? Затем, к изумлению большинства арабов действительно началось восстание против «брата-предводителя», и впервые за десятилетия Ливия оказалась в центре мировой общественности. Ливийские повстанцы создали при этом не только свою собственную эстетику где-то между «Mad Max» и испанской гражданской войной, сопровождаемую революционным рэпом, но им удался и трюк, которым они поставили как НАТО, так и Арабскую Лигу на свою сторону.
Шесть месяцев спустя Эз-Завия, штаб клана Каддафи, пал, Триполи — большей частью под контролем оппозиции. Фотографии, однако, напоминают менее массовые демонстрации в Тунисе и Египте, чем падение Багдада. По разрушенным и сожжённым в боях улицам жители стремились к дворцам и виллам правящей клики и к пыточным камерам центрального здания тайной полиции. Ливийский Абу Граиб называется Абу Салим, резиденции семьи Каддафи в их безвкусной помпезности были похожи на дворцы семейства Саддама Хуссейна.
Однозначно судьба этого особенно жестокого и страдающего манией величия арабского диктатора была решена, когда первая телекамера снимала невероятно дорогой китч и позолоченные ванны в жилищах правящего клана, а затем ужас и нищету казнимых и пытаемых в соседних зданиях тайной полиции.
Спикеры Переходного Совета безустанно подчёркивают, что в Ливии история не повторится, условия нестабильности как в Междуречье после свержения Саддама Хуссейна не возникнут. Более того, о спокойствии и планомерном переходе позаботятся. Является ли это просто заклинаниями или можно из подобных высказываний делать выводы о грядущих тенденциях — покажет будущее.
С Муаммаром аль-Каддафи «арабская весна» свергла арабского лидера, чья тотальная власть опиралась на синтез из арабского национализма и исламизма, и которая систематически разрушила все более-менее независимые институты и структуры. Ни армия, ни профсоюзы, не говоря уже об оппозиционных партиях, не могли бы, хотя быть сколько-то заполнить возникший властный вакуум. Ливия походит на диктатуры Ближнего Востока как современная Сирия или Ирак времен Саддама Хуссейна, чем на относительно прагматические автократии в северо-африканских странах (Тунис, Египет, Марокко – ЛС) .
В то же время ливийцы наглядно продемонстрировали, что путем вооруженного восстания, пусть и с помощью извне, можно в довольно короткие сроки свергнуть и такого диктатора. Послание, которое, в первую очередь, было понято в Сирии. Там многие эйфорически приветствуют взятие Триполи и скандируют «Прощай Каддфи, Башар следующий». Ассад , кажется, следил за сообщениями из Ливии с нарастающей паникой, менее испуганной показала себя Арабская Лига, неожиданно созвавшая экстренное совещание по теме Сирии. Полностью уверенным не чувствует себя сегодня никто в правительственных дворцах между Средиземным морем и Персидским заливом.
В то же время деспоты Ближнего Востока знают, что их геополитическое положение существенно отличается от северной Африки. С интервенцией НАТО, значительно способствовавшей свержению Каддафи, они лично не считаются. У Каддафи не было сильных союзников в регионе, под конец он остался совсем один. Иран не занёс защищающую длань над «лидером революции», Саудовская Аравия не стала поддерживать его до конца. В северной Африке, собственно, нет таких стремящихся к гегемонии региональных сил. Это может быть одной из причин, почему «арабская весна» до сих пор привела к существенным изменениям лишь в Магрибе. К востоку от Суэцкого канала протесты и восстания грозят вылиться в кровавые продолжительные войны. Саудовская Аравия, Иран и Турция массивно вмешиваются в Сирии, Йемене и Бахрейне. Отличаются не требования и желания демонстрантов в северной Африке и Ближнем Востоке, но региональные властные структуры. Через шесть месяцев, за исключением Алжира, Магриб изменился существенно. В Марокко произошла реформа конституции, в Тунисе — революция, в Египте — всё-таки свергли президента. На Ближнем Востоке, напротив, правят, несмотря на все протесты и бунты, старые правители, и вполне есть возможность, что они могут продержаться ещё год, хотя власть их ослаблена.
Эффект от свержения Каддафи на Ближнем Востоке будет, скорее, символическими. Как действуют картины ликующих ливийцев, которые празднуют своё освобождение тем, что украшают свои машины американскими и британскими флагами, в то время как великие предводители «оси сопротивления», Махмуд Ахмадинеджад, Хасан насрала и Башар аль-Ассад, выставляют сирийских демонстрантов как пятую колонну империализма? Что чувствовали в штаб-квартире Хамас в Дамаске, когда поздравляли машущих американскими флагами «ливийских революционеров»? Как всё это встраивается в старый миф об анти-империалистической борьбе? В чём, собственно, отличие ливийских повстанцев от сирийских демонстрантов?
Сколь противоречивыми и безумными бы ни были речи Каддафи, он был значительным протагонистов военных путчей, вошедших 50 лет назад в учебники истории как «арабские революции» и приведших в Ираке и Сирии к власти баасистистов, а в Египте Гамаля Абд аль-Нассера. Если Хосни Мубарака и Зине аль-Абидина Бен Али ещё можно было называть прихлебателями Запада, то в случае с Каддафи это едва возможно. С Триполи, после Багдада, пала вторая метрополия панарабизма, а транслируемые арабским спутниковым телевидением из ливийской столицы картинки содержат ясное и сокрушительное послание: Вот то, что осталось от блестящего арабского Ренесанса, от истерических массовых мобилизаций против колониализма, империализма и сионизма? После войн, терактов и убийства оппозиционеров остаются лишь позолоченные диваны, безвкусные картины маслом и прочий хлам. Нельзя было более ясно показать в каком катастрофическом состоянии находится арабский мир на протяжение десятилетий.
И в этом заключается, собственно, шанс не только для Ливии, но и для людей из всего региона. Основы этой идеологии, причина столь многих страданий, бедности и нищеты следует, наконец-то, под вопрос. Это означало бы, заменить эту идеологию следующей, столь же деструктивной, которая уже притаилась на заднем плане и зовётся исламизмом. В отличие от сравнительно бедных соседей в Египте или Тунисе, ливийцы со своими огромными запасами нефти обладают наилучшими предпосылками для того, чтобы начать сначала, по крайней мере, от бедности никому страдать бы не пришлось. Вот только, и прошедшие десятилетия это показали, нефтяные экономики имеют тенденцию к созданию особенно отвратительных властных систем — два самых мерзких, ссылающиеся на ислам режима, в Иране и Саудовской Аравии, не возникли без чёрного золота.
