Виталий КУЛИК,

Директор Центра исследований

проблем гражданского общества

События в Киргизстане напомнили многим, что ключи от мирового лидерства лежат именно в Евразии. Казалось бы, локальный бунт и свержение автократичного, непопулярного в народе и на международном уровне режима Курманбека Бакиева, имеет сугубо внутренние причины. Однако, пристальный анализ геополитической ситуации в Центральной Азии указывает на то, что все далеко не так однозначно. Речь может идти о начале новой фазы передела сфер влияния в регионе между глобальными лидерами. В качестве основных игроков выступают Китай, США и Россия. Они и будут формировать будущую политическую архитектуру Евразии.

«Бакиев всем надоел»

«Бакиев всем надоел», - так прокомментировал свержение президента Киргизстана одни из западных дипломатов, в личной беседе с автором этих строк. Действительно, политика Курманбека Бакиева, особенно в последние несколько лет, не вызывала оптимизма не только в мировых столицах, но и в самом Бишкеке.

Киргизстан всегда отличался нестабильностью институтов государственной власти и низким уровнем политической культуры населения. Балансирование между интересами разных кланов-джузов, имеющих территориальную привязку, давало возможность сначала Аскар Акаеву, а в первые годы своего правления и Курманбеку Бакаеву удерживать власть. Как только они выдавливали какой-то из джузов из власти начинались революционные процессы. Еще одной особенностью Киргизстана является слабость самого государства, силовых структур, армии и милиции. Киргизы более склонны к самоорганизации и построениям горизонтальных коммуникаций, чем к подчинению центру. Эта «демократичность» национального менталитета позволяла киргизам иметь относительно свободный политический климат, по сравнению с соседями.

Эксперты называют три основных ошибки Бакиева, котрые привели к падению его власти и кровавым событиям в Бишкеке в начале апреля 2010 г. Во-первых, президент Киргизстана отказался от учета интересов разных джузов, отдал правление финансовыми потоками и экономикой в целом своим родственникам, окончательно «выдавил» оппозицию из схем принятия политико-экономических решений. Парадоксально, но режим Бакиева, который пришел к власти на гребне антиавторитарной «революции тюльпанов» установил в Киргизстане режим более жесткий, чем он был при Акаеве. После выборов парламента 2007 года, когда победу получила президентская партия "Ак Жол" (71 из 90 мандатов) и выборов президента в 2009 г., Бакиев решил, что ему не нужна не только оппозиция, но и демократия как таковая. Президент Киргизстана инициировал конституционную реформу, которая должна была не только гарантировать переход власти к его сыну Максиму Бакиеву (1977 г. р.), но и переформатировать политическую систему страны на основе «традиционных форм национальной киргизской демократии».

Еще одной особенность режима Бакиева было его сотрудничество с криминальными группировками, контролирующими транзитные пути страны и наркотрафик. Эта криминализация сказывалась и на внешнем имидже Бишкека. Так, финансовым консультантом Центрального агентства по развитию, инвестициям и инновациям Евгений Гуревич был обвинен римским судом в связях с итальянской калабрийской мафией ндрангета.

В стране началось «закручивание гаек». Сначала усилилось давление на СМИ. В феврале 2008 года несколько международных организаций - Human Rights Watch, Комитет по защите журналистов (Committee to Protect Journalists) и Freedom House обнародовали свои доклады, в которых подчеркивалось, что положение со свободой прессы в Киргизстане вызывает особенно серьезную тревогу. За 2009 год в республике было совершено более 10 нападений на журналистов. А в середине декабря на территории соседнего Казахстана был убит киргизский журналист Геннадий Павлюк. В начале 2010 г. в стране были закрыты почти все оппозиционные газеты, а из Киргизстана уехали видные иностранные журналисты.

Во-вторых, Бакиев возомнил себя крупным региональным лидером, которому мировые игроки многим обязаны. Балансирование на противоречиях Китаем, США и Россией в ЦАР превратилось в неприкрытый торг за лояльность. В этом торге бывшее руководство Киргизстана явно переоценило свое значение. В конце 2009 г. стало понятно, что Бишкек намерен держать в подвешенном состоянии статус военных баз США в Манасе и России в Канте, время от времени инициируя решения парламента о выводе иностранных войск. Также, Бакиев, стремясь снизить влияние РФ на Киргизстан, а попутно «выбить» дополнительные кредиты под заверения в лояльности, заявил о желании заменить РФ в ряде ключевых проектов, и в частности, Камбаратинской ГЭС-1 и модернизации Бишкекской ТЭЦ, Китаем. Свою лепту вносил и Казахстан, бизнес которого фактически захватывал киргизские рынки. Показательно, что зона отдыха и сфера услуг вокруг озера Иссык-Куль почти полностью принадлежит казахам. Однако, по словам бизнесменов, работающих в Киргизстане, им постоянно приходится платить з лояльность местных и центральны властей. Правил ведения бизнеса в стране почти не существовало, все решалось в ручном режиме. И американцы, и китайцы, и россияне, и казахи отмечали высокий уровень коррумпированности высшей власти Киргизстана и слабую договороспособность официального Бишкека. Решения экономического характера принимались исключительно в кругу семьи Бакиева, а премьер-министр Данияр Усенов играл скорее номинальную роль. Все это явно не способствовало укреплению позиций Киргизстана в диалоге с его стратегическими партнерами. Росло недовольство «многовекторностью» Бакиева. Этим можно объяснить оперативное признание Москвой, Вашингтоном и Пекином нового временного правительства Розы Отунбаевой, сформированного после свержения Бакиева.

В-третьих, свое дело сыграло ухудшение социально-экономической ситуации в Киргизстане. В ноябре 2009 г. правительство Данияра Усенова решило с 1 января 2010 г. увеличить тарифы на газ, тепло, электроэнергию в два раза, а с июля 2010 г. — в пять раз по сравнению с прежним уровнем. Первое же повышение тарифов вызвало повсеместный рост цен. Стали расти цены на продукты питания, увеличившись на 5-10%, некоторые продукты подорожали более значительно, к примеру, цена на сахар выросла почти в два раза — с 30 до 53-55 сомов за килограмм. Все это очень заметно сказалось на уровне жизни самого бедного в СНГ после Таджикистана населения Киргизии, особенно — на жителях провинции, где уровень жизни гораздо ниже, чем в столице. Начались акции протеста, которые и завершились восстанием в Бишкеке 7 апреля.

Интересы внерегиональных игроков

Сразу после прихода к власти временного правительства Киргизстана, в мировых СМИ начали появляться материалы о том, что за оппозицией стоит Москва, заинтересованная в усилении своих позиций в регионе и противодействии США и Китаю.

То что, в Кремле благоволили к оппозиции было видно еще в 2009 году. Особенно отчетливо недовольство российской власти по отношению к Бакиеву стало заметным в феврале. Так, 12 февраля на совещании по энергетике в Омске, Дмитрий Медведев заявил, что не намерен “затягивать искусственным образом” в Таможенный союз Киргизстан, так как “у нас есть вопросы” к киргизской власти. После этого представители посольства РФ в Киргизстане расставили четкие акценты. Основные претензии: сохранение американской военной базы в Манасе, нецелевое расходование российских кредитов, использованных для создания коммерческого инвестиционного фонда.

27 февраля во время одиннадцатого заседания Межправительственной Российско-Киргизской комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому и гуманитарному сотрудничеству премьер-министру Киргизстана Данияру Усенову было отказано в получении кредита в размере 1,7 млрд. дол. на строительство Камбаратинской ГЭС-1.

Однако, киргизские эксперты не склонны преувеличивать влияние Москвы на протестные настроения и события в Бишкеке. По сути, ее влияние ограничилось отказом использовать интеграционные объединения в Центральной Азии (например, силы быстрого реагирования ОДКБ) для «наведения конституционного порядка» в Киргизстане. По информации ряда киргизских блоггеров, как только начались уличные беспорядки в Бишкеке, братья президента несколько раз обращались в Москву и Астану за силовой поддержкой, но их не услышали. Вторым шагом стало заявление премьер-министра России Владимира Путина, где содержалась жесткая критика политики Бакиева и выражалась косвенная поддержка временному правительству.

Для России важно, чтобы Бишкек сохранил курс на углубленное сотрудничество с Москвой в военно-политической и экономической сферах. Напомним, что в 2009 г. товарооборот России и Киргизстана составил $1,3 млрд. Крупные проекты в Киргизстане есть у российских энергетиков и «Газпром нефти». Россия владеет пакетами акций нескольких оборонных предприятий страны. Два государства совместно управляют Кара-Балтинским горнорудным комбинатом, специализирующимся на добыче и переработке ураносодержащих руд, молибдена, тория, серебра и золота.

Однако Киргизстан интересен для России в первую очередь политически. На его территории находится военная база российских ВВС в Канте. В военном плане она не может сравниться с американской базой, которая находится всего в 30 км от российской – в Манасе. Оттуда русские имеют возможность осуществлять мониторинг деятельности войск США и союзников, а также требовать, чтобы планы и графики полетов базы Манас в интересах безопасности согласовывались с российской стороной. Кремль мог бы использовать базу в Оше (Южный Киргизстан), расположенную ближе к Таджикистану и Афганистану, но удаленную на сотни километров от Манаса. Но Кремль предпочел Кант главным образом по причине его близости к американской базе.

Кроме того, Москва заинтересована в снижении влияния Китая на ситуацию в регионе. Пекин активно вкладывает средства в инфраструктуру Киргизстана и в некоторые стратегические объекты, например в элетрораспределительные сети.

Есть еще один фактор, который будет влиять на отношения новой власти в Бишкеке с Москвой – это рост националистических и русофобских настроений среди восставших.

Например, как сообщает профессор кафедры государственного строительства Академии управления при Президенте Киргизской Республики Лариса Хоперская, отмечены инциденты погромов по национальному признаку, радикалы требуют выселения русских из их домов.

Временному правительству придется учитывать настроения толпы. Сильного крена в сторону сотрудничества с Россией вряд ли произойдет. Впереди страну ожидает сложная президентская кампания.

Таким образом, Россия будет мотивировать новую власть Киргизстана, решая экономические проблемы, доставшиеся этой стране от предыдущей власти. Со временем, когда митинговые страсти улягутся, можно будет вернуться к проблеме Манаса и китайским инвестициям. Сейчас для Кремля важно закрепить свое влияние в новой власти, способствовать назначению на ключевые посты в силовых структурах и экономическом блоке правительства лояльных к РФ политиков, а, также, снизить русофобские настроения.

Интересы США в Киргизстане ограничиваются военно-политическим присутствием. Если в 2005 году они активно влияли на формирование оппозиционных сетей, поддерживали антиакаевские инициативы, то в 2010 г. присутствие США в контексте смены власти было незначительно. Обеспечить свой интересс Вашингтон способен и дипломатическими механизмами.

Главная интрига ближайших лет будет сосредоточенна вокруг сохранения военного присутствия США в регионе. России пока удалось и врядли в обозримой перспективе удастся вытеснить американскую базу из Манаса. США пришли в ЦАР всерьез и надолго. Если русские рассматривают американских военных как временный контингент, лишь в рамках проведения операции "Несокрушимая свобода" (Enduring Freedom) в Афганистане, то Соединенные Штаты же придерживаются той точки зрения, что их база в Киргизстане не является постоянной, но будет существовать "пока это необходимо". Характер переговоров главы Госдепартамента США Хилари Клинтон с новым киргизским правительством указывает, что американцы готовы на некоторые «встречные инициативы», которые заинтересуют Бишкек.

Власти Киргизстана заинтересованы в том, чтобы на его территории располагались американские и союзные войска, обеспечивающие безопасность страны и региона.

Вопрос диверсификации поставок энергоносителей в обход российского транзита важен и для Евросоюза, который активно ищет политические инструменты влияния на правящие элиты центральноазиатских государств. В 2007 г. ЕС одобрили предложенную Еврокомиссией новую стратегию партнерства со странами Центральной Азии. Под эту стратегию ЕС планирует выделить в ближайшие пять лет (до 2013 года) 750 млн. евро. В ее рамках впервые определены политические директивы для существенно более активной деятельности ЕС в этом регионе.

Интересы Запада в Центральной Азии определяются тремя важными для национальной безопасностью США и ЕС факторами: борьбой за энергетические ресурсы Каспия и пути их поставок на мировые рынки; усилением позиций Китая (в качестве геополитического конкурента Запада) в ЦАР; решением Афганской проблемы. Поэтому цена вопроса внерегионального лидерства в Центральной Азии растет с каждым годом.

С одной стороны США стремятся обеспечить свое присутствие на Каспии, путем установления контроля над газовыми и нефтяными местороджениями Казахстана и Туркменистана. Ведущие транснациональные энергетические компании, с американской пропиской, такие как «Chevron», «Exxon-Mobil», «Occidental Petroleum», «Texaco», «CaesarOil», IPI, «Orix/McGee», появились на Каспии еще в средине 90-х гг. С другой, для Вашингтона любой ценой важно сохранить собственное военно-политическое присутствие в неэнергетических странах ЦАР, например - в Киргизстане. Это позволяет влиять на весь регион, а кроме того решать сугубо тактические задачи ведения борьбы против талибов в Афганистане.

Одновременно активное проникновение в Центральную Азию началось и со стороны НАТО. После вступления Киргизстана в апреле 2001 г. в программу «Партнерство во имя мира» членами этой программы Альянса стали все государства региона.

Тем не менее, несмотря на все усилия, Соединенным Штатам удалось добиться лишь ограниченных результатов в ЦАР, и они не достигли заметного усиления своего стратегического положения.

Это привело к теоретическому поиску новых форматов американского влияния на ЦАР. В первую очередь речь идет о проекте «Большая Центральная Азия», созданном профессором Фредериком Старом. Суть проекта – создать при помощи США, но без участия России и Китая, новую интеграционную зону в ЦА, которая бы заменила ЕврАзЭС, ЕЭП и ШОС.

КНР выделил более 50 млрд долл на продвижение альтернативных путей транспортировки нефти и газа из ЦАР. Китайский бизнес проникает на горизонтальный уровень многих стран региона, а политические контакты Пекина измеряются уже в категориях формирования прокитайских лобби в правительствах Таджикистана, Киргизстана и Туркменистана. Если же говорить о роли Китая во в событиях 7 апреля, то она также не основная. Пекин имеет влияние во всех политических силах страны. И независимо от того, кто станет новым главой Киргизстана КНР получит свой кусок пирога.

Иная ситуация складывается у Казахстана, который не только имел тесные отношения с бывшей властью, но даже выступил посредником в обеспечении безопасной эмиграции Бакиева из страны. В Астане делали ставку на совместный бизнес с президентской семьей и слом системы принятия государственных решений может негативно сказаться на казахско-киргизских отношениях. Однако, многие эксперты отмечают, что исхода казахского бизнеса из Киргизстана не последует. Астана давно диверсифицировали свои экономические и политические риски. Кроме того, близость культур и языка казахов и киргизов делает Казахстан естественным региональным партнером Бишкека.

Вызовы геополитики

Последние события в Киргизстане показывают, что главные вызовы глобальной безопасности в краткосрочной перспективе связанны с развитием ситуации на Евразийском пространстве. Речь идет об обострении конкуренции внерегиональных игроков за влияние на Центральную Азию. США, ЕС, Россия и Китай приступили к основательному переделу сфер влияния в ЦАР. На данный момент между ними не существует определенных правил игры, предусматривающих неконфликтную конкуренцию. Это приводит к росту вызовов безопасности для региона в целом.

С одной стороны, вся эта геополитическая конкуренция открывает «окно возможностей» для стран ЦАР по диверсификации собственных политических и экономических рисков, привлечения выгодных инвестиций. Потребности в углеводородах Европы, России, Китая и Южной Азии на протяжении следующих 10 лет вырастут в 2,5 раза. Это должно внушать определенный оптимизм. С другой – центральноазиатские государства могут попасть в геополитические ловушки, расставленные более сильными партнерами, оказаться в политической и экономической зависимости от Пекина, Москвы или Вашингтона. А внешнеполитическая одновекторность или завышение собственной значимости в условиях ЦА в ближайшее десятилетие не допустима иначе последует смена правящего режима. А может быть еще хуже – крупный вооруженный гражданский конфликт.

Во-вторых, усиление опасности распространения исламского экстремизма, размораживания тлеющих этнополитических и пограничных конфликтов. Эта тенденция просматривается в нескольких плоскостях:

- активизация деятельности экстремистских исламистских формирований. Активность экстремистов связанна с ухудшением социально-экономической ситуации в регионе, усугубленной мировым экономическим кризисом. Часть населения, потеряв работу на Родине и не имея возможности выехать на заработки в Россию или Казахстан попадает под влияние исламистских структур. Как следствие - растет число активистов террористических сетей в ЦАР;

- расширение географии приграничных конфликтов в ЦАР. В 2008-2009 гг наблюдался рост количества пограничных перестрелок и силовых стычек в зонах недемаркированных участков границ Узбекистана, Казахстана, Киргизстана и Таджикистана. С учетом роста уровня нелегальной миграции, социальной нестабильности пограничные инциденты станут главным испытанием национальной безопасности стран ЦАР;

- размораживание этнических противоречий. Недаром Збигнев Бжезинский в своей книге «Еще один шанс» назвал ЦАР - «Глобальными Балканами». В последнее время наблюдается усиление давления со стороны отдельных государств на этнические меньшинства. Например, Таджикистан и Киргизстан проводили дискреминационную политику в отношении узбекской общины, проживающей на их территориях. Во всех странах ЦАР растет недовольство региональных кланов политикой центральных властей. Все это может послужить «порохом» для будущей глобальной дестабилизации ситуации в регионе.

- силовое противостояние между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизстаном из-за контроля над водными ресурсами. Речь идет в первую очередь о строительстве Рогунской ГЭС и Камбаратинской ГЭС-1, способных оказать негативное воздействие на поставки воды для нужд Узбекистана. Прохладность в отношениях этих стран уже достигли почти горячей фазы. Эксперты считают, что между странами возможно вооруженное столкновение. Если это произойдет, в игру вступят афганские моджахеды, которые давно ищут способ перенести свою деятельность из бесперспективного Афганистана на Ферганскую долину. В результате получаем горячую точку, тушить которую придется не только силами ОДКБ, но и НАТО.

В-третьих, «экономический эгоизм» стран ЦАР в условиях кризиса и угроза сворачивания демократических реформ. Мировой кризис принес новые тенденции в развитие евразийской интеграции. С одной стороны, он подтолкнул участников ЕврАзЭС и ШОС к поиску кооперационных механизмов по выходу из кризиса. С другой – спровоцировал рост изоляционистских настроений в среде центральноазиатских элит.

Негативным последствием «экономического эгоизма» становится сворачивание демократических реформ во всех без исключения странах ЦАР. Под вывеской антикризисных мер власти пытаются свернуть демократизацию, отсрочить передачу власти, прижать явную и латентную оппозицию. Таким образом, решение главного вопроса о власти в государствах Центральной Азии может быть отложено еще на 5-10 лет. Прорывом этой системы является только Киргизстан, в котором смена власти сопряжена с внутриполитической дестабилизацией.

Таким образом, начало новой фазы передела сфер влияния в регионе между глобальными лидерами сопряжено с множеством рисков и вызовов. Насколько мировые игроки смогут выстроить правила игры в регионе, будет зависеть не только политическая погода в ЦАР, но и архитектура безопасности всей Евразии. Приведут ли киргизские события к разморозке проблемы власти, росту напряженности и террористической активности в регионе, или Вашингтон, Москва и Пекин выберут более мягкие сценарии конкуренции, покажет время. Сегодня важно умиротворить Киргизстан, ввести ситуацию в правовое поле, сформировать устойчивую власть.