Написал В.З.
21.09.2009
http://livasprava.info/index.php?option=com_content&task=view&id=1270&Itemid=1
Об автономизме и прочих модных "измах"
Анархисты демонстрируют удивительный уровень познаний в области и свой и других радикальных политических философий. Удручающий, одним словом, уровень.
Они используют термины, не понимая их смысла. Анархист/анархистка для многих парень/девушка в черном с арматуриной в одной руке и "коктейлем молотова" в другой. Мозг отвечает за действия, а идейная правота всегда за насилием и радикальными жестами. Предполагается, что ум не обязателен. А место идейной мотивации занимают культурные фишки, «системы котировок» и иконостасы из значков на сумках.
Неплохие ребята\девушки, часто неглупые. Но стесняющиеся думать и читать. Интеллект, как известно, признак слабости и обязательный атрибут «ботана». А это не есть круто.
Восточноевропейские «либертарии» живут в мире собственных мифологем. Попробуем с этим разобраться. Ведь и миф, и авторитет – это вещи для левых, анархистов чуждые и даже враждебные.
А они подлые «пиарятся».
«Пиар» - это «связи с общественностью». Вне бранного обывательского значения, которым пользуются в общественном транспорте и парламенте это слово обозначает совокупность практик корпораций и государства, направленные на внедрение необходимых им идей. Этому явлению около ста лет. Оно родственно политической рекламе и связано с развитием СМИ. Эта форма деятельности, как бы изначально не была характерна для этих организаций. Изобретательная и эффективная корпоративная пропаганда была ответом на пропаганду разных «фиговых» социалистов и анархистов. Подрывных элементов.
Верить в «сакральность» власти уже не получалось, в естественность авторитетов, освещенных церковью, верили только уж только совсем забитые и безграмотные люди. А прямое принуждение и насилие порождали ответную реакцию. «Связи с общественностью» дают возможность прикоснуться к человеческому и не только «нагнуть» и запугать, а убедить тех, кто недоволен. Так власть имущие начали использовать элементы революционной или военной пропаганды, чтоб упрочить свое положение и защитить прибыль.
«Связями с общественностью», то есть пропагандой, агитацией, созданием образов всегда занимались политические, общественные организации, профессиональные союзы. Это основная сфера их деятельности. Даже анархистская «пропаганда действием» - форма «пиара». Когда революционную группу упрекают в «пиаре» - то ее просто обвиняют в том, что она занимается частью своей нормальной деятельности.
То есть ругать за «пиар» вообще, просто смешно. Необходимо объяснять, что с пропагандой не так. Флагов черно-красных мало. Например, люди служат массовкой для простимулированного грантами «гражданского общества» и начинающих либеральных политиков. Это плохо. Это недостаток работы и никакое черное тряпье и маски не исправят ситуацию.
Само по себе слово «пиар», кроме обозначения соответствующих отделов фирм, учреждений или самостоятельных контор лишено смысла. А употребление бессмысленных слов плохо. Природа не терпит пустоты и бессмысленная форма всегда наполняется смыслом. Буржуазным смыслом. Не зря Р.Барт завещал нам идею, что весь язык принадлежит буржуазии и мы им только пользуемся, в то время, как он норовит разродится очередным буржуазным мифом. Так что осторожнее с бессмыслицей. Не забудьте верно определять ее «классовую принадлежность». А то ведь не сложно ошибиться и перепутать «пиар» с наличием позиции.
Мистическая демонизация «пиара» служит исключительно обоснованию «непознаваемости» и «неизменяемости» действительности, как и давно уже устаревший миф о «всесилии КГБ». Это миф такой же как и «природность» угнетения и любого из человеческих учреждений. «Пиар» служит обоснованием проигрыша «хороших» политических сил на выборах. Ведь, если демократия работает, то должны побеждать лучшие. Если случается иначе, то политическая система делегирования и представительства, конечно же не виновата, а виновато стихийное бедствие… гнусный «пиар». Таким образом и демократия спасена от дискредитации, и любая активность может быть сведена к «паблик рилейшен», вещи гнусной и отвратительной. Посему учится пропаганде и не нужно. Любой протест обречен, а борьба проиграна. Нужно углубится в субкультурную нору м не казать из нее носа. Так миф о «пиаре» становится оправданием безголовости, безрукости, лени, пораженчества и трусости.
«Автономы». Самая красивая сказка.
Это понятие необычайно мифологизировано в восточноевропейской анархистской среде. Легенду об автономах сочинил проклинаемый самыми страшными ругательствами активист московского ИРЕАНа середины 90-х Дмитрий Костенко. Он написал статью для культового в свое время журнала «Черная звезда». В этом материале он отмежевывался от старых КАСовцев, вроде нынешнего депутата госдумы Исаева. Согласно легенде именно этот деятель обвинил внутрикасовскую оппозицию в том, что они «автономы». Кстати, в «автономах» значились и нынешние московские синдикалисты обоих «толков». Далее в статье описывалась полная борьбы и приключений жизнь сквоттеров. Дима писал иногда вдохновенно и даже в полную лабуду, написанную им, хотелось верить. В середине-конце 90-х, когда анарходвижение переживало не лучшие времена, а часть активной молодежи подалась в троцкисты, только мифы о бодром и веселом либертарном движении на Западе спасали борцов за безвластие от удушающих щупалец депрессии.
Не верите? Но именно в подобных выражениях, правда, без излишней (неудобной политически) детализации и упоминаний имен излагали эту историю в пятничном эфире «Стритюнайт» активисты «Автономного Действия». Для них это тоже не секрет.
На самом деле, автономы (не путайте с российским «Автономны Действием») имеют очень «не прямое» отношение к анархизму. Это поздняя мутация коммунистической идеологии, изрядно разрушенная постмарксистской критикой централистской практики. Часто в близком анархизму духе. Это такой незаконнорожденный ребенок большевизма, проклинающий своего авторитарного папашку. Движение сочетающее толпы "действующей молодежи" и мощную неформальную иерархию из «старых авторитетных товарищей», левых профессоров, разнообразных гуру, музыкантов и никому не известных партийных чинуш социал-демократов, «зеленых» и альтерглобалистских фондов, которые весьма успешно манипулируют субъективно честными молодыми людьми. Можно привести пример неформальных сетей вокруг Антонио Негри и «легальных социальных центров», но это не суть важно. В основе социальный и классовый протест молодых ребят. Уходит он в красивую картинку для СМИ. Молодежь имеет активный досуг с легким запахом «коктейля Молотова». Собственно, ее идеология сводится к невысказанной фразе «у нас на цивилизованном Западе есть традиция в юности в юности побузить, перед тем как превратиться в обычного социал-демократического обывателя».
Автономы и анархисты не всегда и не везде пребывают в мире, любви и согласии. Несколько лет назад часть автономов угрожала анархистам-черноблочникам физической расправой за их «провокационную» деятельность. Имеется ввиду конфликт «Я басты» и Ко. с анархистами Греции и Италии. Либертарии плевать хотели на их угрозы. Сейчас все вроде мирно. Стороны конфликта печатают разоблачительные памфлеты и обзываются ругательным словом «постмодернист». Близким аналогом «автономизма» в анархизме есть «повстанческий анархизм». Их насильственная практика и поэтический «постмодернистский» (да именно это ругательное слово) сленг удивительно похожи. И эти течения являются непримеримыми оппонентами. Что естественно.
Основатель «автономизма» Негри, кажется, никогда не писал о том, что панки должны бороться за рабочую автономию. Во всяком случае, автор этих строчек с подобными рецептами в книгах высокочтимого ученого не встречался. Конечно эти явления возникли почти синхронно и выражали протест против капиталистического общества, когда надежды на революцию угасли. Но панк и автономизм – не только не синонимы, но и явления несколько отличного порядка.
Немецкое сквоттерское движение совпало со временем, когда буржуазный обыватель им мог симпатизировать. Цены аренды недвижимости смущали даже представителей среднего класса, а захват пустующих домов и их насильственное удержание учило владельцев недвижимости, что жадность вредит бизнесу. Не хотите по-доброму… к вам придут и серьезно «поставят на бабки». Причем и сквоттингом занимались не только последователи Негри и сторонники идей «рабочей автономии».
Нынешний кризис показал всю несостоятельность автономизма и большинства «новых левых» политических теорий. Кроме апокалипсического взгляда на будущее социальных экологов (которых журнал «Автоном» по необъяснимой причине называет «тоже автономами») все остальные предсказания «новых левых» оказались неверными. И «автономизм» и «повстанческий анархизм» очень оптимистически оценивали будущее капитализма. И первые, и вторые не предполагали, что капитализм может начать рушиться под собственной массой. Глобализация, которую хотели демократизировать вожди западных автономов сейчас под угрозой. Финансовый спекулятивный рынок вряд ли будет развиваться теми же ударными темпами. Негри оказался плохим пророком. Не лучше и «повстанец» Банано. Он рассматривал капитализм, как западное явление, а не мировую систему. Посему начал верить в постиндустриальную экономику и смерть рабочего движения. Сейчас мы сталкиваемся с противоположными тенденциями.
«Гражданское общество» и «гражданин начальник».
Это слово как-то незаметно вошло в обиход части анархистов. Собственно, они воспринимают его как некий прообраз «самоорганизации». На самом деле его следует честно назвать формой зрелого буржуазного правления. Много о позитивном влиянии «гражданского общества» в Украине громко говорили в 2003-2005 годах. Смысл тут такой. Государство, руководимое крупными ФПГ и бюрократией демонстрирует часто отсутствие социальной чуткости. Для повышения градуса «чуткости» нужен инструмент, который бы обнаруживал и обезвреживал слабые места. Буржуазные интеллигенты могут взять на себя функцию опеки над обществом. Они концентрируют в своих руках некоторую часть власти и распоряжаются ее «во благо». Их целью является ограничение произвола и недопущение «деструктивной» деятельности как масс, так и государственного аппарата. Собственно, работа в НГО необходима. По той простой причине, что это сфера деятельности правящего класса и рекрутированных им интеллектуалов. Массовость организаций и протестов может помочь расшатать ситуацию. Но это деятельность направленная против «охранительной» функции «гражданского общества», а не на его утверждение.
Сейчас государству и правящему классу эти инструменты просто необходимы. Они обеспечивают обратную связь. Т.е. в конечном счете при «нормальной» работе «гражданского общества» это механизм классового господства, завуалированный, как церковь или семья. В то же время, когда систему сбоит, даже священник может стать революционером. Так что само гражданское общество не может быть на 100% ни положительным ни отрицательным.
Выходит, что нужно подводить систему к сбою. Демонстрировать, что практически разрешимая ситуация не решается. Что каждый отдельный случай, есть выражением некой общей закономерности, конфликта. Конечным пунктом решения, которого должно стать уничтожение саморазрушительного капитализма и паразитического государства. Как подводить? Это вопрос требующий не столько поставленного удара или навыков метания тяжелых предметов, сколько организованной работы мозга. Ведь та же буржуазная интеллигенция помогает существующей системе сохранится не в силу буржуазной гнилости или каких-то других качеств. А из соображений благих. Значит, нужно спорить, убеждать колеблющихся и честных и давить откровенных властолюбцев или идейных сторонников сохранения нынешнего несправедливого порядка.
Кстати, нынешняя компания в России по противодействию «отделу Э», удачная возможность привнести в деятельность либералов здоровый революционный привкус. Если государство будет и далее вести себя, как слон в посудной лавке, то оно только сделает «честных» либералов идеологически ведомой силой, а не теми, кто фактически навязывает свою «розовую» линию анархам.
Социальный активизм. От перебранки к перестрелке.
Собственно, среди анархистов существует два основных подхода к деятельности вовне. Наиболее радикальные предполагают, что организации должны быть революционными и построенными по анархистским (в их понимании) принципам. Консенсус рулит, символика соответствующая и конечна цель – революция и свержение существующего порядка. Любые союзы с «авторитариями» не допустимы. Даже марксисты, если они туда попадут должны быть соответствующими. Не любить СССР. Считать его капиталистической страной. Не с 1953 или 57-го, как часть сталинистов-ортодоксов, а с момента создания. Потому, что эти из критики СССР следует и критика большевистского авнгардизма. То есть руководящей и направляющей роли кадровой партии «профессиональных революционеров». А участвовать в чужих акциях желательно по-беспределу, ну чтоб вскрыть сомнительный соглашательский характер оппонетов.
Есть другой подход. Более умеренный. Он так же идеологически сформулирован другим крылом анарходвижения. Возможно участие анархистов в реформистской организации. Но это должна быть именно реформистская организация, преследующая цели оппонирования не только локальным, но глобальным проблемам капитализма. Деятельность таких организаций должна быть строго в русле политики трудящихся классов и угнетенных групп. То есть в конечном итоге они ставят перед собой задачу истинную политизацию движения. Но опять таки нужно бороться за свои цели, так чтоб по возможности, не способствовать парламентским партиям и тем, кто борется за власть.
Кстати, и первый и второй подходы не предполагают участия в «гражданском обществе» и смазывании его шестеренок своими потом и кровью. Представители этих направлений имеют привычку именоваться идентично. Антиавторитарии, анархо-коммунисты, анархо-синдикалисты. Они либо тяготеют к первому, либо ко второму пониманию тактики в массовых движениях.
Понятно, что споры о тактике идут очень жаркие. В некоторых странах они даже переходили от дискуссии к мордобою, поножовщине и стрельбе. Сейчас в Греции это дурной тон. На слова нужно отвечать словами, а насилие к товарищам недопустимо и отвратительно. И это указывает, что есть страны в которых про либертарные принципы не только треплются со сцены концертов или на пьянках, а по ним живут.
Это аффинити… ну, вы поняли?
Священной коровой для большинства является консенсус. К несчастью он часто заставляет меньшинство ради консенсуса соглашаться с большинством, а иногда дает возможность инициативному меньшинству добиться своего. То есть согласие становится самоцелью. Действенность организации базируется на дисциплине. У анархистов важным дисциплинирующим моментом является, как раз принятие решения консенсусом.
Понятно, что все очень плохо. А особенно в условиях плохого понимания целей, отсутствия ориентиров и т.д. все это может «закоротить». Тогда организация действовать не будет.
Ответом на вызов времени стали «аффинити-группы». Чем удобен этот тип организации дела. Все просто, если вы не хотите, чтоб с вами спорили вы просто не приглашаете «оппозицию». Все здорово и даже очень эффективно. Такие группы довольно сложно отследить, они сплочены. Это их неоспоримое преимущество. Примерно так действует анархистское подполье при диктатуре. Удобны такие формы и в случае глубокой идеологической обороны. То есть, когда анархистам нужно выждать неблагоприятное время. Такая форма организации не обходится и без определенной доли авторитаризма. Она включает людей не столько лояльных политической философии или практике, а тех, кто психологически лоялен группе. Отсюда групповые вкусы, верования даже язык.
Споры в такой среде в конечном итоге сводятся не к «сектантским» разговорам о теории, а к переживанию исключительности группы и других родственных ей тусовок. В таком сообществе все сводится к набору маркеров, иногда действенных, иногда – не очень. Если террор и репрессии делают существование аффинити-групп не очень долговечным, то они не дают развиться их негативным чертам.
То есть субкультура, а не движение или организация. Собственно, она достаточно консервативна, а качественный рост рядов и осмысленные действия могут представлять для такого образования угрозу. Человек – существо слабопредсказуемое и склонно к самостоятельности. Необходимо, чтоб новые группы и новые люди были реплицированными старыми людьми и группами. Это действительно «клеточная» структура, но тут клетки похоже «взбесились», как при раке. Такое движение заинтересовано, чтоб расти количественно, но не качественно. Больше народу на мероприятиях «для своих». Больше одинаковых лиц и однотипных разговоров. Ритуал. Авторитет. Подчинение норме. Это не очень похоже на анархию.
Получается, что группы вокруг проектов не должны забывать периодически распускаться. Иначе они сформируют затхлую, однородную среду, где деятельность индивида будет диктоваться не волей коллектива, а его предрассудками. Они превращаются в крошечные партии со своей догматикой и неформальным лидерством. «Ничего личного – все общественное» при таком раскладе становится не призывом к тому, чтоб собственную жизнь подчинить общественным идеалам. Все происходит с точностью до наоборот. Деятельность группы подчиняется личным амбициям и пристрастиям ее членов. Общественного уже нет. И споры от выяснения важных истинных вопросов переходят к выяснению личных отношений. Например, кто с кем трахается или кто кого обидел. Равенство рассматривается механически, как либеральное юридическое равенство. Слабый равен сильному. И если сильный бьет слабого, то, как равный равного, а не как человек несущий большую ответственность и обязанный стоять на стороне справедливости. Великодушие заменяется фашистским культом силы в либерально-буржуазной обертке.
Большинство а.-г. не производят новые идеи, а некритично повторяют старые или чужие. Если рядом действует эффективная идеологическая организация, то а.-г. просто начинают повторять сказанное ей, если в словах содержатся похожие идеологические маркеры.
Зажившиеся а.-г., как элемент субкультурного анархизма формируют лояльную конформную коллективу личность, не способную критично смотреть на окружение или себя. Так личная свобода жертвуется, но уже не государству или капиталу, а маленькому сообществу. Взамен свободы и в первом, и во втором случае человек получает психологический комфорт. А зачем бороться, если ты и так всем доволен? Лучше заниматься «угарами» и «кутежами».
