Виталий Кулик, директор Центра исследований проблем гражданского общества
4 июня 2010 года
Это заметно не только в нашей стране, но и в некоторых европейских странах: «старые левые», как и «старые правые», уходят. Партии центра, которые раньше назывались социал-демократическими, либеральными и так далее, становятся все более технократическими. Казалось бы, это неплохо, но дело в том, что технократические проекты почему-то очень недолго живут. Можно ли назвать этот процесс «концом идеологий», а если нет, то к чему он ведет нас?
Действительно, идеологии, которые пытались объяснить мир, теряют смысл. Мир стал очень сложным, и политические идеологии с их привычным инструментарием не в состоянии его охватить.
С другой стороны, я бы не сказал, что идеология как таковая, как попытка «догматирования» снята с политической повестки дня. Напротив, идеологические конструкты модернизируются, приспосабливаются к существующим реалиям, и есть определенная востребованность идеологий, но уже в новой ипостаси.
О чем идет речь? В первую очередь о новых идеологических конструктах, широких движениях, вроде движения против изменения климата. Сейчас происходит диффузия новых социальных движений, левого социального активизма с экологическими движениями. Получается что-то синтетическое, но более-менее гармоничное, что я бы назвал идеологией социал-экологизма. Это не классические «зеленые», известные по 60-90-м годам прошлого века, это другое, но это движение довольно активно. Ведется поиск новых идей, идет работа, ведутся дискуссии, проводятся конференции, происходит консолидация этого движения, в том числе и в Украине.
Второе, это рождение нового левого движения, ориентированного на компромисс между либертарными левыми, то есть марксистами, сталинистами и троцкистами, что можно назвать новым революционным марксизмом. Они ориентируются на Европейский Социальный Форум, где также ведется усиленный поиск новых идеологических конструктов, поиск новых авторитетов, попытка нового прочтения марксизма и так далее. Это может показаться маргинальным политическим движением, но оно сегодня наиболее динамично развивается. Именно там идет идеологическая жизнь, идеологическая дискуссия. Эти «новые левые» во многом зависимы от внешних влияний – от идей Наоми Кляйн, Хардта, тематических форумов в Копенгагене, конференций в Кочабамбе в Боливии, чавизма и так далее.
При всей их активности, в Украине среди левых я, к сожалению, пока не вижу активной дискуссии по идеологическим вопросам. Это объясняется разными причинами. Есть боязнь этой дискуссии среди некоторых левых руководителей, да и мало кто способен дискутировать. Нет опыта дискуссий. Нет внутрипартийных идеологических механизмов. Даже на уровне дискуссий между партиями участвуют не идеологи, а ньюсмейкеры, то есть, нет понимания ее необходимости. Нет площадок для ведения таких дискуссий. У каждой левой партии своя площадка, где они и «варятся».
Разве у правых происходит не то же самое?
Тоже самое происходит и у правых. В обществе нет культуры идеологической дискуссии. С другой стороны, у левых есть инструментальный подход, опыт создания партий «сверху». То есть берется название, придумывается идеология, переписывается под копирку программа, и все.
И все же у правых ситуация сложнее. У них также есть свои маргиналы. Есть ортодоксальные правые, этнонационалисты, которые не растут дальше Донцова, не воспринимают западных «новых правых». Но есть и определенный идеологический поиск у ультраправых. Можно вспомнить сайт «Реактор» «наци-автономов», своеобразный переход от кондового национализма к новому прочтению Штрассера, и так далее. Здесь нужно отметить, что старая дискуссия между бандеровцами и мельниковцами закончилась. Ранее она привела к исчезновению Украинской Республиканской Партии. Сейчас нет такого спора. Эта дискуссия, принесенная в Украину из диаспоры, уже не имеет смысла.
Тем не менее, существует определенный запрос на национал-демократическую идеологию. Даже не на идеологию, а конструкт – правонационалистический, с элементами консерватизма, не приемлющий революционных методов Донцова или Бандеры. Запрос есть, но так как нет идеологической дискуссии, то нет и успехов в создании такой политической силы.
Если левые по инерции еще пытаются что-то делать – у них есть секретари по идеологии, у них есть методички, они пытаются еще что-то «разжевать» какие-то положения своих программ, то у правых нет даже этого. У левых есть традиция КПСС, у правых ее нет. Более того, те авторы, которые в 1990-е годы вели эту работу у правых, создавая идеологию национал-демократии в РУХе, в УРП, сейчас отошли от дел. Они не являются генераторами идей и ньюсмейкерами.
В партиях правого спектра исчезло производство смыслов, и это является препятствием для идеологического оформления правого движения. Я не вижу сейчас ни одного человека, который был бы носителем идеи национал-демократии. Есть какие-то знаковые люди, но они важны скорее своим личным авторитетом, чем тем, что они говорят и о чем они пишут. То есть даже носители сознания национал-демократии не могут сформулировать основы своего идеологического конструкта. Это доказывает идейное банкротство правых партий, хотя потребность в национал-демократии у общества, повторяю, есть, в чем есть определенное противоречие.
В чем причина этого? Я думаю, она в том, что ранее они делегировали свои полномочия крупным политическим игрокам, сначала Ющенко, затем Тимошенко. «Наша Украина» Ющенко была очень сложным образованием, и это не принесло ей пользы. Неудача лидеров ударила по партиям.
Выходит так, что у левых с идейным багажом плохо, но у правых еще хуже. Центристы тем временем выдают себя за некое «мировое благо», блаженную безидейность. Как назвать эту ситуацию?
Сейчас мы вернулись в доидеологический период. Я не думаю, что мы «изжили» идеологические конструкты.
«Проект Модерна не окончен», как говорил о «конце идеологий» Хабермас…
Не окончен, и я думаю, что можно ожидать создания новых идеологических проектов, которые будут постепенно набирать обороты.
В чем привлекательность идеологии? Она объясняет мир. Она дает какую-то целостность. Человек, присоединяющийся к идеологическому проекту, получает некое целостное видение происходящего. Все то, что делает его партия – правильно. У него нет сомнений, а если есть, то небольшие и частного плана. Есть картина мира, которую он разделяет со своими однопартийцами. У Ющенко было хорошее слово, «визия». Идеологический проект дает «визию», видение мира. В этом и их прелесть, особенно в ситуации экономического, социального, духовного кризиса.
В ситуации «слома эпох» потребность в идеологических проектах только возрастает, так же как и в церкви, в сектах, в силовых структурах. Идеология облегчает личный выбор. Например, для меня как сторонника левой идеи, марксизм очень многое объясняет в этом обществе и экономике.
Поэтому я думаю, что следует ожидать появления новых идеологических проектов, пусть даже не претендующих на развернутую идеологию, но дающих новые идеи, новые идейные конструкты, отличающиеся от традиционных. Возможно формирование центров обновленной национал-демократии. Возможно формирование идеологических центров среди либеральных демократов. Возможно формирование элитарного идеологического проекта буржуазного класса. Даже если он и не оформится в политическую силу, он сможет порождать определенные смыслы и символы.
Такие проекты будут развиваться, и говорить о том, что партии исчезнут, не правильно. Идеологические проекты будут расти, занимая при этом нишу примерно в 10%, как у левых, так и правых. При этом основное место будут занимать все же «технологические» проекты, заимствуя у них наиболее удачные идеи.
Беседу вел Андрей Маклаков
http://dialogs.org.ua/dialog.php?id=110&op_id=1674#1674
