Сегодня Украина стоит перед выбором между журавлем в небе и синицей в небе.
Вскоре в Украине состоятся президентские выборы, через два с лишним месяца украинцы выберут нового гаранта Конституции, который определит дальнейший курс Украины во внешней политике. Каким путем пойдет Украина во главе с новым президентом? Каким окажется его стратегический выбор во внешней политике Украины? Станет ли он эффективным? Будет ли способствовать выходу Украины из сегодняшнего статуса державы третьего мира?
Эти вопросы в пресс-центре «Главреда» обсудили: директор Центра исследований проблем гражданского общества Виталий Кулик, эксперт Центра политических исследований и конфликтологии Антон Финько, руководитель Центра социальных исследований «София», Андрей Ермолаев, директор Института стратегической политики Андрей Мишин.
Внешнеполитические программы кандидатов: никакого креатива. Только недискуссионные вопросы или ненаучная фантастика «Какой будет внешняя политика Украины после победы того или иного кандидата в президенты? С одной стороны, мы понимаем, что Украина находится на определенном геополитическом шпагате между Западом и Востоком. С другой стороны, в программах кандидатов мы не увидели никакого креатива. Фактически внешняя политика и безопасность выводится как тема, по которой не предусмотрены дискуссии, тема, по которой должно быть минимум критики и которая должна нравиться всем. Поэтому наблюдается некий возврат многовекторности как основного тренда внешнеполитических концепций кандидатов в президенты.
Виталий Кулик:
В то же время, многовекторность нужно конкретизировать, наполнять содержанием. Многие кандидаты в президенты пытаются избежать предметной дискуссии относительно внешней политики и безопасности.
У меня есть некий пессимистический сценарий, поскольку Украина находится в достаточно сложной внешнеполитической ситуации. С другой стороны, мир активно изменяется, мы наблюдаем возникновение новых геополитических рисков и угроз национальной безопасности.
В то же время, наши кандидаты на эти новые глобальные вызовы могут ответить лишь многовекторностью. Единственный кандидат в президенты, в программе которого есть термин «НАТО» - это Юрий Костенко. Но мы все прекрасно понимаем, что этот кандидат может не дожить даже до первого тура, то есть снять свою кандидатуру в пользу того же Виктора Ющенко.
Мы также видим новацию, присутствующую в политической программе Сергея Тигипко, - о необходимости поддержать проукраинскую приднестровскую элиту. Вообще, Приднестровский конфликт в предвыборной программе упоминает лишь Тигипко.
Если одни кандидаты ограничиваются недискуссионными вопросами многовекторности, то другие пытаются вводить ненаучную фантастику в области внешней политики. Например, Арсений Яценюк призывает к перенесению в Киев центра восточноевропейской цивилизации, объявляет о создании восточноевропейского союза, очевидно, в противовес Европейскому Союзу, и записывает в него Казахстан.
Мы не видим упоминаний, которые можно было бы трактовать как пророссийскую, проамериканскую или прозападную политику наших кандидатов. Все программы выхолощены, в них минимум содержания, есть только хорошая фраза о многовекторности. Это, с моей точки зрения, представляет угрозу, поскольку мы можем оказаться в ситуации, когда выберем президента, который, несмотря на свою программу, начнет проводить курс, не прописанный в этой программе.
Хотел бы напомнить, что в программе кандидата в президенты-2004 Виктора Ющенко НАТО не упоминалось. В то же время, в 2004 году Украина вошла в период ускоренной интеграции в Североатлантический альянс. Мы получили целый пакет проблем в украинско-российских отношениях и стали еще дальше от НАТО, от ЕС, чем были при Леониде Кучме. Это указывает на определенные просчеты внешнеполитического пула, которые были у кандидатов в президенты тогда и которые есть сейчас.
С моей точки зрения, мы окажемся в ситуации 2004 года, когда власть сконцентрируется не на внешней политике, а на решении внутриполитических вопросов. По большому счету, основные вопросы, которые предстоит решать нашему будущему президенту, – это вопросы перераспределения власти и собственности. А внешнеполитическая ориентация, выбор - европейский или евразийский - отойдет на второй план, и к нему вернутся лишь через 1,5-2 года. Но это будет время утраченных возможностей для нормализации отношений с Российской Федерацией, для перезагрузки отношений с Евросоюзом, для продвижения украинских интересов в Центральной Азии и на Южном Кавказе».
Украина как среднее государство ищет внешнеполитическую модель, уютную для политиков «Я считаю, что, скорее всего, политика основных кандидатов - что Юлии Владимировны, что Виктора Федоровича - не будет отличаться.
Андрей Мишин:
Что уходит из внешней политики Украины? Уходят ценности. Мировые лидеры, глобальные игроки используют ценности, сами проводя реальную политику, выступая с позиций разумного эгоизма. Но среднее государство, которым является Украина, не может проводить реальную политику, не может быть не только эгоистом, но и прагматиком. И оно находит себе ту систему международной безопасности, в которой политики чувствуют себя уютно.
Все кандидаты выступают за суверенитет. Даже основной евроатлантист Анатолий Гриценко доблестно заявил: никаких вопросов о вступлении Украины в НАТО в ближайшие пять лет. Может, это и хитрость, может, это его план на будущее.
На самом деле, вступление в НАТО ни для одного кандидата не является актуальным. Это отражает новую расстановку сил в Европе. Сегодня возвращаются те вопросы, которые звучали в 1999 году на Стамбульском саммите. Тогда была принята платформа кооперативной безопасности. Сегодня Дмитрий Медведев, Владимир Путин и министр иностранных дел России понимают, что этот договор забыт, и предлагают новый договор о европейской безопасности на этой базе.
Скорее всего, это полностью подходит Виктору Януковичу. Электорат Юлии Тимошенко разбросан, и, выбирая четкую внешнеполитическую линию, она теряет голоса то ли на западе, то ли на востоке. Поэтому она подчеркивает, что вопросы безопасности решаются только через референдум.
Так или иначе, реальных угроз военной безопасности для Украины не существует.
Программы кандидатов очень настораживают. Внешнеполитические аспекты программ в 2004 году были все-таки слабее. Сегодня все кандидаты говорят приблизительно то, что говорили в 1999 году. Исчезли те, кто говорили о необходимости возобновления ядерного статуса.
Создание Блока левых сил сыграло злую шутку с Симоненко.
Петр Николаевич сегодня - первый коммунист, который выступает за поддержку американского империализма в Европе. В его программе говорится о том, что Компартия - за евроатлантическую интеграцию без разделительных линий и блоков. Но слово «евроатлантизм» - это интеграция США на европейском континенте, это никогда не интересы европейских стран.
Авторы программы рассказали, что это был компромисс с другими членами Блока левых сил.
Злую шутку сыграли и с Яценюком. То, что он захотел создать, нужно было вначале обсудить с Меркель и Саркози. С этим на внешнеполитическую арену не выходят.
Вместе с тем, есть более взвешенные кандидаты, которые уже давно занимаются внешней политикой в качестве премьеров, и политика их будет достаточно последовательной».
«Требовать от предвыборных программ каких-то концептуальных, развернутых норм вряд ли имеет смысл – это по большей степени декларации и предложения очень обобщенного видения будущего.
До того, как в Украине будет сформирована эффективная внешняя политика, нас ждет период деградации
Андрей Ермолаев:
Понятно, что 18 января никуда государство Украина не денется, и внешняя политика является ее атрибутивной функцией. Вопрос заключается в другом: с чем мы сталкиваемся, когда говорим о внешней политике.
Внешняя политика воспринимается, в первую очередь, как инструмент обеспечения национальной безопасности. Но такое понимание было совершенно логичным тогда, когда на карте сосуществовали нации транснациональной империи. Теперь эта калька перестала функционировать как алгоритм.
С чем же мы сталкиваемся сейчас? Сегодня внешняя политика Украины – это инструмент корпоративной стратегии господствующей силы, интересы которой совпадают с интересами того или иного внешнего партнера.
Существует еще и определенная идеологическая традиция разукрашивания внешней политики во всевозможных доктринах, тезисах, декларациях и так далее. В этой путанице очень сложно разобраться – где же, собственно, внешняя политика?
Борьба с гриппом – это внешняя политика. Потому что есть некое совпадение действий национального правительства с согласованными действиями МЗ, транснациональными компаниями по производству вакцин, лекарств. Это внешняя политика. Де-факто за два месяца произошло глобальное перераспределение рынков, но все это под соусом глобальной трагедии, связанной с гриппом.
Поэтому мы сегодня должны анализировать именно такой феномен внешней политики как политики корпоративной, в которую заложены интересы господствующего украинского субъекта и одного из внешних субъектов. Вопрос только заключается в том, спонтанно ли это совпадение, или оно является элементом системы.
Вторая проблема – какие конфигурации возможны после выборов? Это содержательные вопросы и в то же время риторические, потому что мы ведем этот разговор в условиях предвыборной конъюнктуры, когда любое мое следующее слово может восприниматься как пропаганда или контрпропаганда. Поэтому следующий мой прогноз будет сугубо методологическим.
Как по мне, в прошедший период господства «оранжевого» альянса в разных конфигурациях Украина была элементом политики конфликта, который постоянно поддерживался в различных вариациях в отношениях между Евросоюзом и Российской Федерацией. В свое время это приобрело даже определенные доктринальные признаки, когда произошла очередная волна интеграции стран Центральной Европы в Евросоюз и эти страны позиционировались как страны новой Европы, как страны, которые, принимая участие в ЕС, имеют какой-то особый интерес.
Но если посмотреть глазами не западных таблоидов, а геополитики, то речь шла о формировании новой версии сдерживания процесса сближения ЕС и Российской Федерации. Поэтому такие элементы, как центральноевропейские конфликты, как конфликтогенность Украины, которая постоянно была источником конфликта корпоративных интересов в энергетике и конфликтов, связанных с вопросами безопасности, - это тот же инструмент сдерживания. Он работал до тех пор, пока мир еще сохранял равновесие в условиях фактически начатого трансформационного кризиса.
Но когда кризис приобрел признаки открытости и де-факто стали изменяться межгосударственные отношения, конечно, игра вокруг новой Европы просто потеряла смысл. С этого момента украинская политика перестала быть в фокусе Соединенных Штатов. Украину снова стали отдавать антикризисному менеджменту РФ.
Сейчас мы сталкиваемся с феноменом вакуума возможностей. Мы можем рисовать много программ, но по факту украинская элита, которая одержит победу в январе-феврале следующего года, столкнется с вакуумом возможностей. И этому есть объяснение: в последние годы демонтирован целый ряд возможностей, за счет которых Украина могла наращивать внешнеполитический потенциал. Есть разница между страной, торгующей только бананами, и страной, являющейся элементом транснациональных технологических связей и участвующей в развитии новых центров роста.
Украина сегодня бананизируется. Поэтому, на что может рассчитывать внешняя политика Украины в условиях, когда де-факто демонтируется ее индустриальный статус?
Второй момент. Меняется перечень рисков, связанных с переходом в эпоху макрорегиональной интеграции новой транснациональной субъектности.
Мы можем сколько угодно дискутировать, идти ли нам в НАТО или нет, но я могу сказать, что все это полная ерунда. Аспекты военной безопасности сегодня на 15-м месте. Я уж не говорю об Украине, которая даже теряя индустриальный статус, на ближайшие десятилетия остается страной с ракетными технологиями. Любой дурак, попытающийся разыграть даже небольшую войнушку в Крыму, должен понимать, что пьяный прапорщик, случайно нажав на кнопку ракеты с боеголовкой средней дальности, может начать войну, которую никто не выигрывает.
Поэтому все эти разговоры о «зонтике» - либо психология людей с травмированной психикой, которые просто не понимают реального состояния безопасности, либо крупная игра, связанная с последующей продажей наших возможностей.
Есть набор других рисков, не связанных с военными аспектами. На будущие десять лет финансово-экономические риски будут ключевыми для тех стран, которые сохраняют национальный суверенитет.
Вторая проблема – демографическая безопасность. Мало того, что нации вымирают. Мы видим, что в условиях глобализации миграционные процессы перестали быть случайными и локальными. Они становятся элементами трансформации социокультурных систем.
Третий момент связан с информационной безопасностью – вопросы, связанные с ведением бизнеса, открытостью/закрытостью систем, сохранением социокультурной идентичности, гуманитарного пространства и так далее. Как по мне, нам предстоит выбирать из трех вариантов: акцент на геоэкономических интересах внутренних финансово-промышленных групп с минимизацией внешнеполитических инициатив. Возможно, это не худший вариант, учитывая то, что ни ЕС, ни НАТО Украине не «светит», вопрос новой системы континентальной безопасности – это вопрос, скорее, дискуссии, чем практических шагов, вопрос ЕЭП сегодня является конфликтным и, по-видимому, в этом ЕЭП Украины уже не будет некогда. Вариант второй – мимикрия, которая означает, что Украина будет «танцевать» так же, как в эпоху Ющенко, но, в отличие от этой эпохи, у нас нет возможностей функционировать как новая Европа. Соответственно, это будет тактика деклараций, которая, скорее всего, приведет к постепенному размягчению украинской федерации и повышению рисков на уровне отдельных регионов. Третий вариант – трехзонность. Украинский капитал и, соответственно, украинская внешняя политика могут ориентироваться на три системы регионального разделения труда – ЕЭП, новое черноморское экономическое содружество и частично ЕС, которое уже на границах с Украиной. Если у Украины будет четкая программа соучастия своего капитала и сосуществования со всеми тремя зонами, у нас появится определенный шанс выйти из нынешнего экономического кризиса.
Говорить о целостной концепции внешней политики вряд ли сегодня есть смысл – прежде всего потому, что мы не прошли этап государственной консолидации. Боюсь, что пока мы сформируем возможную эффективную внешнюю политику, мы еще пройдем период определенной деградации».
Сегодня мы стоим перед выбором между журавлем в небе и синицей в небе «Рассудительность и реализм – два главных тренда основных кандидатов.
Антон Финько:
Этот реализм по большей части оформляется в призывах к многовекторности, возврате к политике, проводимой до 2005 года. Призывах к рациональности, к взвешенности, к осторожности, к ответственности, к просчитыванию последствий возможных шагов. В этом вроде бы есть чисто позитивный смысл. Но тут наших политиков подстерегает определенная опасность, потому что в 2004 году выбор стоял между синицей в руках и журавлем в небе. Сегодня мы стоим перед выбором между журавлем в небе и синицей в небе, поскольку позиция Российской Федерации стала намного жестче. Ситуация для украинской элиты ухудшилась в силу того, что в 2004 году был сделан неправильный анализ внешнеполитической ситуации. После того, как Болгария и Румыния вступили в Евросоюз, украинская элита сделала вывод, что задача Украины - успеть на последний поезд. Однако ситуация оказалась в корне другой. Сегодня стало очевидным, что последние пять лет - это пять потерянных лет.
В последние годы усложнилась внешняя оболочка нашей безопасности. Речь идет о признании Косово, что повлекло цепную реакцию. Это фрагментация общеевропейского пространства безопасности: сегодня главные режимы, институты, механизмы европейской и мировой безопасности фактически не работают.
У нас чрезвычайно сложные проблемы с внутренними условиями для проведения внешней политики.
Мне понравились неоднократные заявления Литвина, призывавшего к повышению международного уровня Будапештского меморандума. Это интересная постановка вопроса, особенно в контексте того, что Медведев и Саркози предложили принять новые договоры о европейской безопасности вместо разрушенного хельсинкского механизма.
Если посмотреть на программы отдельных кандидатов, то везде присутствует некий реализм. У Литвина он оформляется в понятии нейтралитета и внеблокового статуса, он предлагает сотрудничество с ЕС. Если посмотреть на программу Януковича, то там тоже речь идет о внеблоковом статусе, но там есть немало интересных и позитивных сигналов по инструментарию «экономического национализма». Во внешней программе Януковича говорится о возобновлении дружеских отношений с Россией, а затем - об обеспечении стратегического партнерства с США и Евросоюзом. Интересно то, что речь не идет о стратегическом партнерстве с Россией. Возможно, это просто ошибка печати.
Однако это не имеет никакого значения, ведь сегодня Кремль не будет делать ставку ни на одного из кандидатов. Он будет работать одновременно и с Януковичом, и с Тимошенко. В программе обоих есть многовекторность.
Позиция Юлии Тимошенко тоже умеренная. Она подает сигнал проевропейской части своего электората. В то же время, она заявляет, что вступление Украины в коллективные системы безопасности возможно только по результатам референдума.
Даже в программе Ющенко можно заметить определенные умеренные вещи. Для него эта программа - необычайный прорыв в сторону осторожности и рассудительности.
Позитивные сигналы заключаются в том, что элита возвращается к ответственности и отказывается от политического бреда. Мы имеем и негативные сигналы: элита не учитывает, что ситуация изменилась, и не предлагает ничего нового. Единственная попытка внести что-то новое - это программа Арсения Яценюка, которая вызвала всеобщую критику».
