Прыжок воли

Футуролог Владимир Никитин о самости украинской свободы и воли. 2016

Загадка украинской свободы и воли начала волновать международное сообщество еще с начала «Революции Достоинства». Спустя 3 года тема не исчерпала себя, а наоборот, стала дискурсом, позволяющим обнаружить скрытые механизмы украинского способа мышления, способные заменить разочарование население от медленных реформ новыми силами для рывка.

Так в чем же состоит принцип работы украинской свободы и воли? Что вдохновляет украинцев на рывок, а что мешает сделать шаг вперед? The Virtuoso вместе с украинским методологом и футурологом Владимиром Африкановичем Никитиным разбирался в главных принципах свободы и воли, в том, чем отличается украинское понимание воли от российского, и какие вызовы сегодня стоят перед украинской волей.

Разговор с Владимиром Никитиным всегда непрост. Не только потому, что, как и любой методолог, он ревностно относится к четкости формулировок и определений, но и потому, что мыслит нестандартно для обыденного представления — абстрактными философскими категориями, концептами и принципами, за каждым из которых, правда, таится глубина осмысления. Это понимание поможет читателю лучше прочувствовать формулировки спикера.

Диалог публикуется с момента обсуждения общечеловеческих ценностей.

— И какие общечеловеческие ценности? Назови мне хоть одну.

— Например, свобода.

— Свобода может являться ценностью, но она не является общечеловеческой. Ее не разделяет большая часть человечества. Общество устроено на принципах несвободы. Свободны только те, кто вырываются за пределы социума.

Есть три уровня свободы. Первый — свобода выбора. Она определяет возможности в социуме. В основном, люди суетятся вокруг этой свободы. Второй – свобода мышления или мысли. Определяется возможностями человека видеть многое. А есть свобода воли, когда ты открылся, отодвинул свое «Я» и через тебя идет божеский замысел.

— Когда я задумалась о разнице свободы и воли, то поняла, что они отличаются, прежде всего, тем, что отвечают на разные вопросы. Свобода может отвечать на вопросы « свобода от чего?» или «свобода ради чего?», а вот воля – на вопрос «воля к чему?». В моем представлении, воля определяет направление, то, к чему человек стремится, а свобода – уровень ответственности. Вы согласны с таким утверждением?

— Свободу всегда для себя выбираешь, но меняешь при этом других. Например, я забочусь о человечестве, но это масштаб, а не размер. Для меня в понятие человечества входят не люди. Человечество – это не совокупность, а вневременная организованность, трансцендентность. Неточный пример – Бодхисаттвы, те, кто имели трансценденцию, но остались, чтобы спасать остальных.

Человечество – совокупность трансцеденций, имеющих имена, которые определяют свободу и целостность для социума. Социум не может быть целостным и всегда рвется за счет интересов, идей власти и насилия. Для того, чтобы он не уничтожал и не съедал друг друга, существует некая прослойка людей, которая каждый раз задает идею целого или удерживает какую-то старую идею. И таких людей много. Я как-то делал доклад на эту тему и привел в пример квартал на Владимирской улице в Киеве, где все представители человечества: Янош Корчак, Вернадский, Булгаков, Святой Лукка. Каждый из них дал свою идею.
Проблема в том, что трансценденция должна все время соотноситься с экзистенцией, а современное общество принципиально строит запрет на то и другое. Именно свобода мышления позволяет выйти к свободе воли и освоить свою экзистенцию.
А вот в контексте украинской воли нужно понимать, что она отличается от российского значения. Это связано с языковой ловушкой. В украинском есть слово «воля», но нет понятия «свобода», это уже русизм. Украинская воля скорее аналогична русской вольности. Воля по-украински – это «свобода от», поэтому в украинской ментальности все, что ограничивает – мешает свободе. Если вспоминать историю, это связано с тремя способами построения поселений в разных частях Украины.

Первый — города с Магдебургским правом (практически все правобережье и север) — города, которые имели ратуши, свободы и вольности.
торой – казачество (Запорожская сечь) построено было на определениях людей и вольности. И третий слой – слобожанщина (Левобережье, Харьковская область). Это совершенно разные традиции общежития. В той или иной степени, в Украине идея вольности является основанием идентичности. Украинская воля борется с пониманием европейской свободы – той, что несло магдебургское право. И с ней образует странное сочетание. Противником выступает единоначалие, государственная система, которая была на слобожанщине.

В России же не было городов Макдебургского права вообще, там не было традиций самоуправления. Поэтому, в отличие от России, в Украине сегодня нет пиетета перед государством и властью. В Украине ругать власть – милое дело.

— Да, и это прекрасно. Но получается, что воля в украинской ментальности воспринимается только как вольность — делать то, что я хочу, а не то, что должен?

— Для меня позиция воли – делать то, что я должен.

— Но я знаю людей, которые по-другому понимают волю. Важна ли воля сама по себе или она должна определяться чем-то?

— Пытаются сейчас определять. Обратилась ко мне как-то одна сила, которая хочет сместить украинское правительство. Не Саакашвили, а другие. И вот они говорят: «Скажите, что делать. Мы можем вывести людей». А я им задаю вопрос: «И что дальше?». Хорошо, что сейчас такие люди хотя бы начинают задумываться над этим вопросом «что дальше».

— И что дальше?

— Проектирование, образование, подготовка – работы не на один год. Но для начала должна быть идея целого, которая определит направление. Хотеть войти в Европейский Союз, извини, — это не смысл. Мы выдвигаем смысл — думающее общество. Это один из концептов. Он понятный и его можно объяснить. Еще один — вхождение Украины в космическое человечество, потому что из глобализации выход происходит либо в локализацию, либо в космизацию. Но не в смысле полетов, а в смысле уровня мышления.

В Хартии Будущего идею мы описали, но в ней слово «Украина» мы употребляем очень аккуратно, потому что в современном мире все ведет к экстерриториальности. Как государство — Украина существовать вряд ли будет, останется некая земля Украина, где украинцы — носители некоторых самоопределений-идентичностей. То же произойдет и с Россией, и с другими странами.

— Хм, а какие украинские самоопределения тогда останутся?

— Первое – сведение государства до минимума, если не до полного уничтожения. Второе — отказ от выборной представительской демократии.

— Как же будут приниматься решения?

— В зависимости от того, какой уровень решений. Это сложная машина. Мы с этим вопросом возимся уже полтора года. Предположительно наверху позиция Стратег — большой экспертно-аналитический институт. Общественный договор формирует вопросы, а продвижение в процессах принятия решений зависит от двух вещей – ценза и жребия. Мы долго думали, как избегнуть коррупции и продажности, и решили, что греческий принцип жребия при назначении на должность работает. Это большая процедура защиты, стратегии, ответственности за нее и единственный случай, когда мы не смогли избежать большинства – процедура отстранения стратега. В общем, это отдельная большая тема, которую надо долго рассказывать.

— В самоопределениях будет новое понимание воли?

— Не надо ее определять. Воля либо есть, либо нет. Должна быть воля и смысл. Мы работаем со смыслами. А воля – дело божественное, от нас не зависит.

— О том, что свобода воли и сама воля нужны для людей, мы разобрались, но как они меняют человека?

— Шопенгауэр написал книгу «Мир как воля и представление». Во время ее написания, как утверждается, он был одержим написать ее требованием откуда-то сверху. До и после написания человек он был довольно слабовольный, но в процессе написания книги воля шла через него.

— Воля позволяет делать что-то, что выше и больше, чем ты сам?

— Да. Для этого нужно открыться этому, но сначала убрать свое «Я».

— Вы имеете в виду эгоизм?

— Да, вплоть до полного отказа.

— Уточню, то есть и свое личностное начало нужно убрать — самость?

— Нет, вот самость как раз остается, но нужно очистить себя до нее самой. Обычно волей называют самообладание. Волевой человек – тот, который может справиться с трудностями и пережить боль. Но воля – божественная, нечеловеческая. Воле нужно открыться. Одно дело воспитать самообладание, это можно сделать тренировками и самодисциплиной, а с волей можно либо взаимодействовать, либо нет.

Самообладание и самоопределенность позволяет эту энергию удержать, спроецировать ее в нужное русло и как-то с ней работать.

— Как вы думаете, что современному человеку мешает быть свободным и волевым, принимать свободу воли как часть своей жизни.

— Мир информации, в отличие от мира знаний, принципиально отрицает идею целого. Я работал с программистами, для них ничего не нужно проектировать как целое, нужно всего лишь продвинуться во многих частностей, чтобы сложить агрегат и устройство. Но смысл – это всегда стремление, отношение к целому.

— Если брать украинскую идентичность в целом, то какой вызов для нее сегодня существует?

— Нужна воля к будущему, а не ориентация на прошлое.

— А к воле к будущему можно прийти через переосмысление прошлого?

— Нет. Сначала делается будущее, которое лишь потом соединяется с прошлым. Из прошлого будущее в принципе не проистекает. Прошлое формирует твою способность к прыжку, но не содержание. Взять, например, концепцию Возрождения, ведь она строилась вопреки всем трендам Средневековья. Она не проистекала из него. Будущее – это то, что не похоже на прошлое. А в концепции линейного времени будущее – то, что обязательно находится впереди настоящего, как его продолжение. Поэтому я всегда говорю про Иное, а не про будущее.